Неточные совпадения
Там, у
царицы пира, свежий, блистающий молодостью лоб и глаза, каскадом падающая
на затылок и шею темная коса, высокая грудь и роскошные плечи. Здесь — эти впадшие, едва мерцающие, как искры, глаза, сухие, бесцветные волосы, осунувшиеся кости рук… Обе картины подавляли его ужасающими крайностями, между которыми лежала такая бездна, а между тем они стояли так близко друг к другу. В галерее их не поставили бы рядом: в жизни они сходились — и он
смотрел одичалыми глазами
на обе.
С таким же немым, окаменелым ужасом, как бабушка, как новгородская Марфа, как те
царицы и княгини — уходит она прочь, глядя неподвижно
на небо, и, не оглянувшись
на столп огня и дыма, идет сильными шагами, неся выхваченного из пламени ребенка, ведя дряхлую мать и взглядом и ногой толкая вперед малодушного мужа, когда он, упав, грызя землю,
смотрит назад и проклинает пламя…
—
Смотри же, для тебя
на эту минуту я уменьшаю сиянье моего ореола, и мой голос звучит тебе
на эту минуту без очаровательности, которую я всегда даю ему;
на минуту я для тебя перестаю быть
царицею. Ты видела, ты слышала? Ты узнала? Довольно, я опять
царица, и уже навсегда
царица.
— Ты? — сказала, скоро и надменно поглядев
на него, Оксана. —
Посмотрю я, где ты достанешь черевики, которые могла бы я надеть
на свою ногу. Разве принесешь те самые, которые носит
царица.
Все именно так и случилось, как предначертала Софья Михайловна. За лето Верочка окрепла и нагуляла плечи, не слишком наливные, но и не скаредные — как раз в меру. В декабре, перед рождеством, Братцевы дали первый бал. Разумеется, Верочка была
на нем
царицей, и князь Сампантрё
смотрел на нее из угла и щелкал языком.
Для вас, души моей
царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои.
— Юрий, успокойся… видишь, я равнодушно
смотрю на потерю всего, кроме твоей нежности… я видела кровь, видела ужасные вещи, слышала слова, которых бы ангелы испугались… но
на груди твоей всё забыто: когда мы переплывали реку
на коне, и ты держал меня в своих объятиях так крепко, так страстно, я не позавидовала бы ни
царице, ни райскому херувиму… я не чувствовала усталости, следуя за тобой сквозь колючий кустарник, перелезая поминутно через опрокинутые рогатые пни… это правда, у меня нет ни отца, ни матери…
На Надежде Алексеевне было голубое платье с белыми цветами; небольшой венок из тех же цветов обвивал ее кудрявую головку; она улыбалась, играла веером, весело
посматривала кругом; она чувствовала себя
царицей бала.
И юноша
смотрел не
на нее, —
Хотя она одна была
царицейЕго воображенья и причиной
Всех сладких и высоких дум его,
На голубое небо он
смотрел,
Следил сребристых облаков отрывки
И, с сжатою душой, не смел вздохнуть,
Не смел пошевелиться, чтобы этим
Не прекратить молчанья: так боялся
Он услыхать ответ холодный или
Не получить ответа
на моленья!..
Проходя мимо часов, Меркулов
смотрит на циферблат. Большая стрелка уперлась прямо вверх, а маленькая отошла от нее чуть-чуть вправо. «После полуночи», — соображает Меркулов. Он сильно зевает, быстрым движением несколько раз кряду крестит рот и бормочет что-то вроде молитвы: «Господи…
царица небесная… еще небось часа два с половиной осталось… Святые угодники… Петра, Алексея, Ионы, Филиппа… добропоживших отцов и братии наших…»
Екатерина Ивановна. А я говорю дать… Чей это стакан, все равно (пьет). Кто говорит, что Алеша — пророк? (Пьет.) Алеша такой же дрянь-мальчишка, и если я захочу, я заставлю ползать его по земле, как собаку. Лизочка,
посмотри, какие они все смешные и глупые,
посмотри… Вот этот (показывая
на Тепловского) очень хочет, чтобы я… но я ни-ни-ни… Я здесь
царица, а они все мои рабы, и все хотят одного: и вы, и вы, и вы… Что это за мальчишка?
Вот длинная широкая белая зала. Здесь, должно быть, были когда-то приемы. И огромная свита во главе с самой императрицей в величавом гросфатере [Старинный танец, заимствованный у немцев.] проходила по этим самым доскам, где проходим мы. В сгустившихся сумерках зимнего вечера тускло поблескивают золоченые рамы огромных портретов. Все цари и
царицы. Все словно
смотрят на нас, исполненные недоуменья, откуда пришла эта веселая, жизнерадостная группа молодых людей в этот тихий, молчаливый приют.
Смотрю:
царица Наталья Кирилловна, опираясь одною рукою
на посошок, другою крестясь, пробирается по тропе между гробницами; за ней — Петр Алексеевич, отряхивая черные кудри свои, как будто отрясая с себя ночную лень.
Окруженная подругами, которые
смотрели на нее, как бы желали себе: одна — ее мягких волос, свивавшихся черными лентами около шеи и до пояса, другая — ее румянца, третия — ее стана, плеч и бог знает чего еще; замечая в их глазах невольную дань ее превосходству и видя это превосходство в зеркале, осыпанная нежными заботами служанки, стоявшей
на коленах у ног ее, Мариорица казалась какою-то восточною
царицей, окруженною своими подданными.
Сергей Петрович (Гориславской, провожая ее через гостиную до дивана, с правой стороны от зрителей,
на который она и садится. Медовицына с досадою садится в некотором расстоянии; Сергей Петрович становится за Гориславской).
Посмотрите, с каким восторгом все здесь вас встречает; послушайте, как общий голос называет вас
царицею нынешнего вечера.
Панин молчал, смущенный и бледный. Екатерина снова погрузилась в задумчивость. Костя стоял и
смотрел на нее с еще большим благоговением — она была для него не только его
царица, она была для него радостною вестницей о судьбе ненаглядной Маши.
— Ты
посмотри: слова нет, что Феодора прекрасна, и все говорят, будто в землях, Византии подвластных, нет другой женщины, которая могла бы с Феодорой сравниться… но ведь это только так говорят…
На самом же деле время не щадит никого, и Феодора нынче уже не та, какой она раньше была, когда ее знали актрисой, — правда, она зато теперь наша
царица, и да дарует Всевышний ей многие лета, — но… вспомни, как она нынче поблекла, и
посмотри опять
на эту стыдливую Тению…